- Что-то страшное грядет, - сказал Мальчиш-Плохиш. Он сидел на снарядном ящике...
- Что-то страшное грядет, - сказал Мальчиш-Плохиш.
Он сидел на снарядном ящике и пытался скрутить самокрутку из обрывка газеты "Кiевский Пролетарий", щепотки махры и собственных слюней в качестве клея. За амбаром стонали раненые в прошлой атаке мальчиши.
Кибальчиш не ответил. Он стоял на бруствере и смотрел в сторону интервентов.
- Курить не хочу, понимаешь? - возмутился Плохиш. - И самогона не хочу. Хочу ананасовой воды, умыться, сделать зарядку и пойти в школу. Кибальчиш! Ты умный, скажи, что со мной?
Мальчиш-Кибальчиш бросил на него рассеянный взгляд. Спрыгнул с бруствера, подтянул штаны. Пробормотал:
- Со всеми нами, Плохиш. Со всеми...
- Помнишь, я за бочку варенья и ящик печенья весь отряд продал? - продолжал сокрушаться Плохиш.
- Как не помнить... - Кибальчиш потер рубаху в том месте, куда жалили злые белогвардейские пули.
- Потом буржуины меня бросили, убежали... - бормотал Плохиш. - Дальше темнота... только паровозы гудят... пароходы гудят... салюты какие-то... ты с шашкой стоишь, будто памятник...
- Было, - согласился Кибальчиш.
- А теперь я думаю, - мрачно сказал Плохиш, - что все неправильно я делал. - Надо было требовать депозитарный счет в швейцарском банке, особняк небольшой в Лондоне и виллу в Ницце. Что за Ницца, Кибальчиш? Что за счет? Откуда это? А еще я думаю - потом надо было мне раскаяться и героически погибнуть, спасая вас всех, и кровью вину свою искупить!
- Так и будет, - серьезно подтвердил Кибальчиш.
Плохиш плюнул, да и бросил скрученную самокрутку, раздавил её заскорузлой голой пяткой. Сказал:
- Курить - вредно, особенно большой вред курение наносит несовершеннолетним. Демонстрация сцен курения в детском контенте... Кибальчиш, что такое контент? Это...
- Пи... - раздалось в воздухе. - Пи-пи-пи...
- Да нет же, не "пи", а... - Плохиш замолчал. - Слово забыл! Вроде вещь есть, а слова нет... Да что ж такое творится, Кибальчиш?
- Это нас экранизировать пришли, - пояснил Кибальчиш.
Лицо его плыло, менялось, становилось старше. Да и Плохиш вдруг подрос, вытянулся.
- Я старею! - взвизгнул Плохиш.
- Взрослеешь, - пояснил Кибальчиш. - Ибо нельзя в детском контенте детям оружие применять, воевать и терпеть страдания. Так что нам с тобой теперь по восемнадцать плюс.
Плохиш задумался.
- Так это... значит и Манька с Анькой постарше будут? Может чего...
- На уровне романтики, возможен непродолжительный поцелуй в губы, - оборвал его мечты Кибальчиш.
Снаряды и мины вокруг внезапно стали розовыми, самокрутка растаяла в воздухе, стоны раненых мальчишей за амбаром сменились задорной песней в стиле рэп.
- А воевать-то с кем будем? - озабоченно спросил Плохиш. - Раньше с беляками, а теперь? Буржуины-то вроде не враги.
- С интервентами... - пояснил Кибальчиш.
- Ну хоть что-то не меняется, - облегченно кивнул Плохиш. - Хоть какая-то стабильность!
- С инопланетными интервентами, - закончил Кибальчиш и разрыдался как дитя.
Что-то страшное гряло. И победить его никто не был в силе.
Он сидел на снарядном ящике и пытался скрутить самокрутку из обрывка газеты "Кiевский Пролетарий", щепотки махры и собственных слюней в качестве клея. За амбаром стонали раненые в прошлой атаке мальчиши.
Кибальчиш не ответил. Он стоял на бруствере и смотрел в сторону интервентов.
- Курить не хочу, понимаешь? - возмутился Плохиш. - И самогона не хочу. Хочу ананасовой воды, умыться, сделать зарядку и пойти в школу. Кибальчиш! Ты умный, скажи, что со мной?
Мальчиш-Кибальчиш бросил на него рассеянный взгляд. Спрыгнул с бруствера, подтянул штаны. Пробормотал:
- Со всеми нами, Плохиш. Со всеми...
- Помнишь, я за бочку варенья и ящик печенья весь отряд продал? - продолжал сокрушаться Плохиш.
- Как не помнить... - Кибальчиш потер рубаху в том месте, куда жалили злые белогвардейские пули.
- Потом буржуины меня бросили, убежали... - бормотал Плохиш. - Дальше темнота... только паровозы гудят... пароходы гудят... салюты какие-то... ты с шашкой стоишь, будто памятник...
- Было, - согласился Кибальчиш.
- А теперь я думаю, - мрачно сказал Плохиш, - что все неправильно я делал. - Надо было требовать депозитарный счет в швейцарском банке, особняк небольшой в Лондоне и виллу в Ницце. Что за Ницца, Кибальчиш? Что за счет? Откуда это? А еще я думаю - потом надо было мне раскаяться и героически погибнуть, спасая вас всех, и кровью вину свою искупить!
- Так и будет, - серьезно подтвердил Кибальчиш.
Плохиш плюнул, да и бросил скрученную самокрутку, раздавил её заскорузлой голой пяткой. Сказал:
- Курить - вредно, особенно большой вред курение наносит несовершеннолетним. Демонстрация сцен курения в детском контенте... Кибальчиш, что такое контент? Это...
- Пи... - раздалось в воздухе. - Пи-пи-пи...
- Да нет же, не "пи", а... - Плохиш замолчал. - Слово забыл! Вроде вещь есть, а слова нет... Да что ж такое творится, Кибальчиш?
- Это нас экранизировать пришли, - пояснил Кибальчиш.
Лицо его плыло, менялось, становилось старше. Да и Плохиш вдруг подрос, вытянулся.
- Я старею! - взвизгнул Плохиш.
- Взрослеешь, - пояснил Кибальчиш. - Ибо нельзя в детском контенте детям оружие применять, воевать и терпеть страдания. Так что нам с тобой теперь по восемнадцать плюс.
Плохиш задумался.
- Так это... значит и Манька с Анькой постарше будут? Может чего...
- На уровне романтики, возможен непродолжительный поцелуй в губы, - оборвал его мечты Кибальчиш.
Снаряды и мины вокруг внезапно стали розовыми, самокрутка растаяла в воздухе, стоны раненых мальчишей за амбаром сменились задорной песней в стиле рэп.
- А воевать-то с кем будем? - озабоченно спросил Плохиш. - Раньше с беляками, а теперь? Буржуины-то вроде не враги.
- С интервентами... - пояснил Кибальчиш.
- Ну хоть что-то не меняется, - облегченно кивнул Плохиш. - Хоть какая-то стабильность!
- С инопланетными интервентами, - закончил Кибальчиш и разрыдался как дитя.
Что-то страшное гряло. И победить его никто не был в силе.
